Звезды не для нас [сборник] - Секретный Блиц

старожил, и при этом его не забирали ни разу. Ему, надо думать, и самому от такой жизни убиться хочется – или хотелось, когда он еще в себе был. Тут вообще поди поищи тех, кому жизнь мила, да ведь сам с ней не расстанешься: попробуешь наложить на себя руки, и бравая черная бригада унесет тебя на носилках, а потом вернет в бинтах.

Я понимаю, к чему клонит Ану и отдаю ему окурок. Жадно затянувшись, он отходит прочь.

Мне не отделаться от хорошего предчувствия. Сегодня повезет, прямо все нутро неспокойно. Плевать, скурю две последние. Сегодня, сука! Всасываю первую, что аж в голове шумит, а вот вторую смакую.

240. Жужжит гудок. На весь Загон разносится лязг, ударяя по тугим нервам – туже натянутых тросов. Я поедаю взглядом табло. Там вспыхивает 3154-822985. Говорю же, зря провидцем не заделался.

Щелчком отшвырнув бычок, проскальзываю в липкий чад лазарета. Стёпа поднимает голову, его единственный глаз горит надеждой, и я без слов киваю. Он откидывается на подушку.

Стараюсь идти спокойно, но из глубины живота у меня поднимается пьяный экстаз. Лезу во внутренний карман. Ветька не увидит, ветька разгребает скудные запасы на столике. Заточку стискиваю, что аж скрипит. Рука опущена, наливается кровью – не рука, а свинцовое грузило, того и гляди меня перевесит! Проворачиваю ее кругом в плече и вонзаю Стёпе в сердце с такой лихостью, что его подбрасывает с матраса, я ему еще удар, другой, третий, и от каждого по его туловищу как ток пропускают. По рубахе с четырьмя дырами расползается рубиновое пятно.

– Ты с ума спятил?! – вопит ветька, но мне уже все равно.

Срывая грунт, подскакиваю, и заточка по рукоять вворачивается ему в висок. Вытаскиваю и дырявлю горло, алая артериальная брызжет у него сквозь тонкие механические пальцы, окропляя все вокруг. Ответ на это следует странный: ветька, зажмурившись, прокручивается вокруг себя и оскаливается неуместной улыбкой. Затем валится к моим ногам, надсадно хрипя и трясясь.

Долговязый с помпой в животе очнулся от шума, в его глазах стоит панический крик.

– Н-не надо… – бормочет он почти беззвучно. – Не н-надо…

– Извини.

Всех они не спасут, а я хочу увеличить свои шансы.

Прыгаю на него сверху, но он выставляет руки, скребя мне лицо ногтями, лезет пальцем в глаз. И тут – мысль! Перехватываю заточку и как полосну его снизу вверх по брюху раз, другой. Из его глотки вырывается проникнутый неразбавленным страхом визг, паренек ерзает, отпихиваясь, а по животу его змеятся багровые струйки. Лицо его искажено ужасом, а глаза – два черных омута, затянутых ледяной коркой шока.

Снаружи, близко-близко, скрежещет под сапогами земля. Внутрь шатра проскальзывает рука в черной защитной перчатке… и через мгновение убирается назад. Из просвета наискось льются белые лучи фонарей.

– На выход! – рявкает голос.

Засады боятся, сволочи, не заходят.

Мгновения утекают каплями в песок. Лоб мой весь в бисеринках пота, грудь тяжко ходит вверх-вниз, и каждый бесшумный вздох для меня сродни набатному бою, грохоту артиллерийской канонады, но на деле это грохочет в ушах моя кровь. Сознание мое – вакуумная камера, страха моего не существует, как не существует меня, как этого концлагеря, как штурмовиков. Аккуратно нащупываю промежуток между ребрами, и разрешаю мозгу передать верховенство рукам. Вот они прямые, с заточкой в кулаке, моргнул – и согнутые, моргнул – выпрямились и согнулись. Левую заволакивает немота, но мускулы еще не одеревенели, сжимаются и разжимаются. От поясницы вверх ползет тянущее жжение, заканчивая путь в затылке, а по брюшине к паху ползут, щекотя букашками, капли. Я не замечаю, как колени у меня подламываются, и валюсь навзничь, руки у меня при этом в чем-то красном, липком. Веки смеживаются, на их изнанке мерцают цветные всполохи, писк в ушах разрастается до рокота танкового движка, и сознание меркнет, утягиваемое липкими волнами черноты.

На изломе беспамятства одна только картинка выжигается в моем мозгу, и по задворкам разума проносится отголосок ужаса: солдафоны уносят меня на носилках в дверь, и я гляжу вверх. А табло там обнулилось.

Капелька

Александр Лещенко

г. Ростов-на-Дону

Капелька не помнила, откуда она появилась и кем была ранее. Вроде бы в ее сознании мелькали какие-то образы: горящий камень, пронзающий небо и падающий в воду. Но это было не важно, главное сейчас – голод. Существо очень хотело кушать или даже просто жрать.

Сначала капелька была очень маленькой и с трудом смогла поглотить неосторожную рыбешку, оказавшуюся рядом. Существо проникло внутрь, растворив чешую, и стало есть. После краткой трапезы, оно стало больше, но стал больше и его голод. Захотелось чего-то более сытного. И тут прекрасно подошел зазевавшийся краб. Капелька сначала сожрала его клешни, а потом принялась и за все остальное. Было вкусно.

Затем капелька умудрились сцапать сразу двух рыбешек, благо размеры уже позволяли. Когда она одновременно ела два живых организма, то почувствовала, что ее сознание как бы раздвоилось. Отдавшись этому чувству, существо поняло, что разделилось на две части, причем вторая часть полностью ему подчинялась. Эксперимента ради оно приказало своему второму «я» стать с ней единым целым. Получилось. Теперь капелька при желании могла делиться, но для этого требовалась еда – много еды.

Сожрав все, что было на дне в пределах досягаемости, существо решило, что пора подняться повыше. И там первой его жертвой стал игривый дельфин, отбившийся от стаи. Он даже не успел понять, что произошло, когда капелька схватила его и принялась поглощать. И тут открылась еще одна ее способность, она прочитала мысли жертвы и узнала, что неподалеку находится целая стая дельфинов.

Но их было слишком много, и капелька решила отложить «дельфиний банкет» на потом, когда она станет больше и сильнее. А сейчас нужно просто подняться еще ближе к поверхности воды и выяснить, нет ли там чего-нибудь более вкусного и питательного. Ее затея увенчалась успехом.

Капелька встретилась с яхтой полной людей, но только вот беда: она не могла до них дотянуться. Существо попробовало, схватить корабль и растворить его, но материал, из которого было сделано судно, оказался ему не по зубам. Тогда капелька «подтекла» под яхту и попробовала перевернуть ее, но ей не хватило сил, та оказалась слишком тяжелой. А ведь на борту было так много вкусной еды. Существо чувствовало ее близость и буквально сходило с ума.

Но вот удача – кто-то из людей на яхте решил искупаться. Как раз то, что было нужно капельке.